19 мая 2018 года во время всенощного бдения на храм Архангела Михаила в г. Грозном (Чеченская Республика) было совершено вооруженное нападение, в результате которого погибли прихожанин и двое полицейских, еще один прихожанин и двое сотрудников правоохранительных органов получили ранения.

20 мая архиепископ Махачкалинский и Грозненский Варлаам дал интервью специальному корреспонденту портала «Рублев» Александру Егорцеву.

— Владыка, расскажите, пожалуйста, как и когда вы узнали о том, что на храм Архангела Михаила в Грозном совершено нападение?

— В субботу вечером я находился в Республике Ингушетия, в нашем Ново-Синайском Покровском монастыре, совершал всенощное бдение. И во время богослужения ко мне подошли и сообщили, что идет перестрелка в Грозном. Конечно, я сразу после полиелея позвонил благочинному Грозненского округа, отцу Сергию, в храм Архангела Михаила. Он мне сообщил, что было четверо нападавших, убили двух сотрудников полиции, охранявших храм, убили одного прихожанина и одного ранили, который держал дверь, чтобы не ворвались боевики в церковь. И спас людей.

— Повторяется кизлярский сценарий: опять чудом среагировали священники, прихожане и заблокировали двери. Если бы они не успели среагировать и закрыть двери — что могло бы произойти? Какова была цель бандитов?

— Цель ясна — как в Кизляре, так и здесь. Это — расстрел, массовое убийство христиан в храме. Все они хотели войти в храм, но вы правильно заметили, что им это не удалось сделать ни там [в Кизляре], ни здесь. Я думаю, недаром Господь показывает нам, что спасение — в Церкви. Нам, православным, надо обратить на это свое внимание: мы в Церкви или вне ее?

— Москвичи до конца не осознают, какое им дано благо — когда они могут приходить в храм и, стоя на службе, не бояться за своих детей.

— С одной стороны, это благо, чтобы кровь человеческая ни в коем случае не проливалась, и не было бы таких злодеяний, которые уже невозможно назвать делом рук человеческих. Но, знаете, Иоанн Златоуст говорит, что для Церкви худшее гонение — это отсутствие гонений. Когда чего-то подобного не происходит в нашей жизни, мы расслабляемся, думаем, что все так и должно быть: все спокойно, нет проблем. Но внутренние проблемы у нас есть всегда, и я думаю, что через такие вот внешние факторы Господь всех нас, православных и не только православных, заставляет задуматься: а какова наша вера? Почему в нашем обществе вдруг появляются такие люди, которые, убивая других верующих, думают, что служат Богу? Эти боевики пришли на смерть, они не собирались уходить. Они шли, чтобы умереть. Молодые люди, которым восемнадцать-девятнадцать лет, пришли умереть. И убить при этом других. Думая, что через смерть они приобретут себе вечные блага, Царство Божье. Это глупость чистейшая, это невежество!..

Из-за отсутствия правильного духовного воспитания мы теряем людей. Человеку, не имеющему правильной духовной базы, легко заблудиться. Ему легко поверить в то, что он пойдет, кого-то убьет — и унаследует Царство Небесное.

— Нам, москвичам, не понять, как живут священники, их семьи, прихожане, которые каждую субботу и воскресенье приходят в храм, — в Чечне, Дагестане, Ингушетии. Мы воспринимаем воскресную службу как некий обязательный священный ритуал: надо прийти в храм, постоять на службе, повидать знакомых, помолиться и уйти. Понимают ли здесь люди, что в их жизни присутствует элемент исповедничества?

— Конечно, понимают. Те злодеяния, которые случились сначала в Кизляре, а вчера — здесь, в Грозном, они сами о себе свидетельствуют: каждый священник, каждый православный человек, идущий в храм, — он понимает, что его могут убить. Но он идет в храм. И не в иное место. Это уже в определенной степени исповедничество. Кто такой мученик или исповедник? Это тот, кто не страшится умереть за свою веру, готов отдать жизнь. Может быть, люди не настолько готовы с ней расстаться, но они прекрасно понимают, что такое может случиться. И все равно идут в храм. И все равно молятся. А как в храм не пойти человеку верующему? Если он верующий, он не может не пойти в храм, даже если за это будут убивать. Поэтому я считаю, что у нас на Кавказе, к сожалению, при данных обстоятельствах исполняются слова Христа, Который сказал, что «убивая вас, будут думать, что службу совершают Богу». Те самые моменты и происходят наяву. Приходят [бандиты] и просто убивают прихожан. И думают, что совершают службу Богу. Вот в чем опасность. Надо понимать, что Кавказ, хотя и пережил очень сложные времена, но события сейчас развиваются как-то… Они вроде бы и незаметные, все стараются скрыть — мол, это единичный случай, но он не единичный. И неизвестно, где это может повториться. А люди, приходящие в храм, прихожане должны понимать, что они могут погибнуть. Я считаю, что сегодня жить на Кавказе и исповедовать православную веру — это значит нести исповеднический подвиг. Иногда — мученический.

— Ведь священники — они действительно открыты. Они не защищены бронированными машинами, у них нет охраны в повседневной жизни. Они и их семьи — у всех на виду, и они это понимают.

— Да, они на виду. 

— А после кизлярского расстрела не было испуга у людей? Не уменьшилось число прихожан?

— Нет. Я не увидел особого испуга. Наоборот, это объединило людей. Когда мы служили погребение, пришло очень большое количество людей. Сейчас многие посещают храм. Я хочу сказать, что это общее зло сплотило Церковь как изнутри — самих прихожан, так и вообще, жителей Дагестана, тех, кто на самом деле верующий человек, и вера для него — не пустое слово. Мне кажется, даже мусульмане сделали переоценку ценностей и поняли, что хранить мир — это самое важное.

— Не было ли после Кизляра такого осадка — когда эту трагедию центральные СМИ попросту не заметили, обошли стороной? Многие вспоминали шумиху, связанную с «Шарли Эбдо»: вся Европа, европейские лидеры объединились, прошли совместным маршем под лозунгом «Je suis Charlie». Почему у нас не произошло своего «Je suis Kizlyar»?

— Это очень скорбный момент. Я хочу сказать, что много общественных организаций, чиновников, муфтиев выразили свои соболезнования, оказали большую помощь и родственникам погибших, и тем, кто был ранен. Но мы ожидали другого, какой-то массового осознания обществом: если на такие события мы не отреагируем единым фронтом, всей страной — и православные, и мусульмане, нас ждет крах. Что происходит: одни люди врываются в церкви со словами «слава Всевышнему» и убивают других людей, верующих. Что может быть хуже? Когда с именем Бога на устах убивают своих братьев? Это уму непостижимо. Я считаю, что и мусульмане, и православные, во всех регионах страны должны были выйти вместе и провести митинги. Чтобы такого больше не было. Чтобы молодежь — вроде тех четверых, которые погибли вчера, — чтобы молодые люди понимали, куда они идут. Что такие деяния не одобряет общество, что их не одобряют духовные лидеры, чтобы они видели, что они никогда не будут героями. Чтобы сами мусульмане сказали, что те, кто так поступает, — это не люди веры. Чтобы у них не было заблуждений.

— Что бы вы пожелали прихожанам Михаило-Архангельского храма в Грозном? Среди них много и стариков, уже и без того много переживших, и молодые семьи с маленькими детьми. Как им жить дальше?

— Большую скорбь переживают прихожане, в очередной раз. И отец Сергий со своей матушкой и детьми — он, молодой человек, уже ощутил, что такое реальная смерть. Все прихожане почувствовали, что смерть — «при дверях». Хотелось бы всех укрепить, хочу пожелать, чтобы они не унывали, потому что нам дано не только веровать во Христа, но и страдать за Христа. Страдания за Христа — это часть нашей веры. И всякий верующий человек должен быть готов ради своей веры, ради истины Божьей умереть. Смерть сама по себе не страшна. Важно — с какой душой ты отойдешь. А если ты проявишь слабость, маловерие и отречешься от своей веры — страшно, с какой душой ты будешь жить. Поэтому всем желаю веры. Крепкой веры во Христа.

Беседовал Александр Егорцев

«Рублев»/Патриархия.ru