Настоятельница Богородице-Рождественского ставропигиального женского монастыря города Москвы игумения Викторина (Перминова) дала интервью порталу «Монастырский вестник».
— Матушка, 19 июля исполняется 25 лет со дня возрождения Богородице-Рождественского монастыря. Расскажите, пожалуйста, чем Вам запомнился этот день? Почему именно с него ведется отсчет новейшей истории Вашей обители?
— Именно в этот день Священный Синод Русской Православной Церкви принял решение об открытии монастыря. Обители был присвоен статус ставропигиальной. Знаменательно, что в этот день совершается празднование Собора Радонежских святых. Ведь созидать обитель преподобного Сергия помогала основательница нашего монастыря княгиня Мария Ивановна Серпуховская (в схиме — Марфа). Она была духовной дочерью Радонежского игумена и подарила ему принадлежавшие ей земли, чтобы на них устроился Троицкий монастырь, сейчас — Свято-Троицкая Сергиева лавра. Княгиня Мария и ее сын, князь Владимир Андреевич Храбрый, многое делали для Троицкой обители. И удивительным образом, Радонежские святые покровительствуют нашему Рождественскому монастырю.
День 19 июля 1993 года запомнился мне, прежде всего, словами приснопамятого Cвятейшего Патриарха Алексия II: «Не может быть!» Так Святейший выразил удивление, когда узнал, что осталось поставить одну-единственную подпись на Постановлении Правительства Москвы. Чтобы обитель могла существовать, нужно было получить разрешение городских властей. В те годы, после семидесяти лет государственного атеизма, получить официальное разрешение было непросто. Этому предшествовали трудности, иногда непреодолимые. Но, только получив Постановление Правительства, можно было решать вопрос об открытии монастыря. По милости Божией, молитвами Царицы Небесной и всех покровителей монастыря, невозможное стало возможным. Подобное было в истории возрождения и других обителей и храмов в то время.
19 июля в Чистом переулке должно было состояться заседание Священного Синода. Когда я по телефону докладывала Святейшему Патриарху Алексию о том, что необходимые документы для открытия собраны и осталась одна подпись, Его Святейшество очень удивился и благословил привезти Постановление Правительства Москвы, если оно будет подписано, ко времени заседания. И Господь помог привезти документ к нужному времени.
Хорошо помню этот вечер. Шел сильный дождь. Мы приехали на Чистый переулок с матерью казначеей. Случилось так, что мимо нас проходил архипастырь, который был в курсе нашего дела. Увидев нас, он спросил: «Ну что, конечно же — нет?» — «Конечно да!» — ответили мы с матерью казначеей. Тогда владыка повторил слова Святейшего Патриарха: «Не может быть!» Потом он взял у нас Постановление Правительства Москвы и отнес его на заседание Синода. В этот памятный вечер и было принято решение о возобновлении монашеской жизни в Богородице-Рождественском монастыре.
— В начале 1993 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II Вы приехали из Пюхтиц в Москву. Как началась Ваша жизнь в столице? Что представлял тогда собой монастырь?
— Монастырская территория была занята различными организациями и заселена жильцами. Храмы и здания разрушались от самого основания. Когда мы приехали в еще не утвержденный официально монастырь, нас никто не ждал, если не сказать обратного. Знакомых в Москве у нас не было, а на месте будущей обители нас встретили отнюдь не дружелюбно, что, конечно, объяснимо. После долгих поисков жилья, отказов, «пророчеств» в том духе, что «монастыря здесь никогда не будет», нам дали возможность разместиться в маленькой комнатке рядом с кафе. Если рассуждать по-человечески, нереально устраивать монастырь без средств, на месте, где в буквальном смысле негде приклонить голову. Но эти трудности не были главными: постепенно, с Божией помощью, ситуация разрешилась. Более сложным представлялось наладить внутреннюю жизнь обители. Пришедшие в монастырь первые насельницы плохо понимали, что такое монашество, духовная жизнь, какова цель жизни вообще. Однако они стремились к добру, и это стремление необходимо было развивать. И наши духовные наставники, имея доверие Богу, умели видеть образ Божий и все лучшее в человеке. Для Святейшего Патриарха Алексия, протоиерея Бориса Николаева и всех наставников, которых посылал и посылает нам Господь, не существовало слов «не могу» и «невозможно». Они молились и действовали с надеждой на помощь Божию, которая приходила по их молитвам.
— Любуясь красотой наших монастырей, не устаешь удивляться тому, как можно было за сравнительно небольшой период времени возродить так много исторически значимых для нашей культуры зданий — соборов, храмов! А, глядя на женские монастыри, вообще очень трудно понять, как получалось у монахинь, которых совсем немного было в постсоветский период, руководить стройкой, налаживать хозяйственную, а главное, духовную жизнь обителей. Что помогало Вам не дрогнуть тогда перед трудностями? Не унывать? Не бояться того объема работ, которые предстояло выполнить?
— Наши наставники всегда и всякое дело начинали с молитвы. Как день начнется, так он и пойдет. Если он начнется с Богом, то Господь и дело поможет сделать, и вразумит, и пошлет нужных людей. Когда человек не приписывает себе то доброе, что делает, и надеется на Бога (а на Кого же еще надеяться, если сам по себе он ничего не может сотворить?), то Господь управит всем. Ведь обитель — это святыня Божия, дом Царицы Небесной, а разве Господь и Его Пречистая Матерь оставят святое место, предназначенное для спасения человеческих душ? Душа человека в Очах Божиих дороже всего мира!
Возрождая монастырь, мы ясно видели, что особенными способностями мы не отличаемся, и ничего из себя не представляем, ни духовно, ни в плане специальных знаний или жизненного опыта. Поэтому оставалось надеяться только на молитвы, советы, благословения духовных наставников. И, благодаря им, обитель возрождалась.
— На что Вы ориентировались, возрождая духовную жизнь обители? Чьи примеры вдохновляли Вас? Кого сестры поминают сегодня как духовных наставников? Расскажите немного о них, пожалуйста.
— Ориентировались на наших предшественников и наставников. Так сложилось, что они были одного духа. В нашем первопрестольном граде есть разные обители, все они прекрасны, и каждая по-своему создает духовную атмосферу столицы и несет миру Свет Христов. Как говорит апостол Павел, «ина слава солнцу, ина слава луне, и звезда от звезды разнствует во славе» (1 Кор. 15:41). И если говорить о нашей Рождественской обители, то ее жизнь заключается в тихом, незаметном, внутреннем делании.
Какими были наши основатели? Смиренными, скромными, не стремившимися к известности людьми. Несмотря на знатность рода, высокое положение, близость к великокняжеской семье, княгиня Мария Серпуховская проводила незаметную жизнь и имела много добрых дел, совершаемых втайне. О ней сохранилось крайне мало сведений, потому что она более сосредотачивала внимание на внутреннем делании. В этом стремлении ее поддерживал духовник — преподобный Сергий Радонежский. Княгиня так же воспитала и своего сына — князя Владимира Андреевича Храброго. По благословению преподобного Сергия, князь Владимир отказался от прав на великое княжение, уступив наследникам двоюродного брата — благоверного князя Димитрия Донского. Это был беспрецедентный в ту эпоху поступок. Именно преподобный Сергий стал первым духовником нашего монастыря и начал созидать его основание на внутреннем делании. Святая великая княгиня Евдокия — преподобная Евфросиния Московская была того же духа. На своем высоком месте она совершала добрые дела по-евангельски, была тайной подвижницей, и даже ее родные дети не знали об ее аскетической жизни. Ее державный супруг, святой великий князь Димитрий Донской, который утвердил монастырь и его права своей грамотой, был также человеком очень скромным.
Молитвами создателей монастыря, у истоков возрождения обители оказались наставники того же устроения. Мне видится, что самое главное в жизни нашего монастыря — это духовная составляющая. Атмосфера внутри обители — атмосфера духовной тишины, скромности, простоты — сложилась только благодаря нашим наставникам.
Приснопамятные Святейший Патриарх Алексий II и протоиерей Борис Николаев принадлежали к тому поколению, которое смогло воспринять дух и традиции лучших дореволюционных монастырей и старцев, с их стремлением не к показному, а к внутреннему деланию, не к внешним успехам, а к духовному преуспеянию. Мне посчастливилось знать и других наставников той же эпохи. Они наставляли не столько словами, сколько примером жизни, ничего не делали напоказ и все сделанное добро относили к благодати и помощи Бога, волю Которого они умели принимать и исполнять. Они понимали, что смиренный, кроткий, стремящийся быть незаметным человек больше приобретает в духовном плане, и лучше сохраняет свое внутреннее сокровище. Образно говоря, полный колосок клонится к земле, а пустой и неспелый возвышается у всех на виду, но именно это и говорит о том, что колос пустой.
Основой жизни наших наставников было послушание, и не потому лишь, что они имели сильно развитое чувство долга. Это было внутреннее послушание. Они пытались научить своих чад внутреннему послушанию — то есть духовному единству со своим наставником по любви в Боге. Ведь если человек любит кого-то, то боится оскорбить того, кого любит, и сделать что-то не так, как хотел бы любимый человек, даже не в его присутствии.
Наш духовник отец Борис показывал пример нелицемерной, жертвенной любви и послушания. Он всегда молился о каждой из нас и наших трудностях. Трудности проходили, и мы о них забывали, а он все помнил и беспокоился. Как бы плохо батюшка себя ни чувствовал, он всегда был доступен для нас, принимал нас как любящий отец, сопереживавший и готовый помочь. В монастыре батюшка подчинялся уставу и никогда ничего не делал без благословения, хотя сам являлся нашим наставником. В своем послушании он был не просто точным, а пунктуальным. Это было не какой-то формальностью, но выражением его любви к Богу и ближним, уважения к каждому человеку. Сердце батюшки было настолько любящим, что к нему стремились и люди, и все живое. Мы чувствовали, что он находится в Присутствии Божием, пребывает в молитве, хотя внешне он ничего особенного, казалось бы, не делал. Более того, все свои дарования он тщательно скрывал. Но мы часто видели то, что свидетельствовало о его прозорливости, даре духовного утешения, большом опыте, как духовном, так и жизненном. Все это созидало монастырь и его дух.
Именно Святейший Патриарх Алексий благословил протоиерея Бориса за послушание стать духовником монастыря. Батюшке шел девятый десяток, у него было с детства слабое здоровье, подорванное в тюрьмах и лагере, где он страдал за веру. Он жил далеко от нас, в псковской глубинке. Но, исполняя послушание, он согласился.
Когда батюшка начал духовно руководить обителью, на ее территории было еще много чуждого — различные мирские учреждения и не только. В самом сестринстве было немало людей, имевших неправильные жизненные ориентиры. Благодаря батюшке, многие исправили жизнь, а те, кто не желал исправляться, либо вредил монастырю, покинули обитель. Батюшка никогда ни с кем не враждовал, предпочитал действовать любовью, а не методом «сильной руки». Однако, по переезде отца Бориса в монастырь, все, что было ему чуждо, само собой стало покидать его стены. И, в результате, монастырь стал именно монастырем — местом, где стремятся к Царствию Божию.
Святейший Патриарх Алексий принимал самое непосредственное и близкое участие в становлении монастыря. В советское время все шло к тому, что здания обители в конце концов должны были разрушиться. И только благодаря ходатайству Его Святейшества перед городскими властями, удалось сохранить монастырь как памятник. Но памятник без души, без духовного наполнения не имеет смысла. И Святейший Патриарх желал, чтобы мы восприняли от него и духовных людей все самое лучшее. Сам он видел в каждом человеке образ Божий, проявлял внимание и уважение к каждому, каким бы ни был человек. Патриарх всея Руси помнил о нуждах человека, который в глазах других людей был маленьким. Мне вспоминается такой случай. Один раз Святейший Патриарх позвонил мне в час ночи и спросил, почему я не указала в документе, что на одном строении нет даже кровли. Я сказала, что готова сейчас же переделать документ, на что Святейший по-отечески ответил, чтобы я не волновалась, потому что он сам уже все исправил и подготовил документ. Меня потрясло, что глубокой ночью Предстоятель Церкви помнит о проблемах небольшой обители, и, мало того, сам работает над нашими документами.
Можно было бы привести еще много примеров любви, смиренномудрия, принятия воли Божией, которые показывали наши наставники, но хотелось бы, не умножая слова, передать дух — дух Христовой любви, всепрощения, кротости, смирения, послушания, на основании которого созидается молитва и все благое. Предстательством преподобного Сергия и молитвами основателей монастыря, Господь послал нам именно таких наставников.
— Матушка, как живет монастырь сегодня? Сколько сестер подвизается в Вашей обители? Какие стоят задачи перед насельницами?
— Сегодня, как и в начале возрождения, как и в прошедшие века, монастырь живет милостью Божией, предстательством Пресвятой Владычицы Богородицы и молитвами всех его покровителей. Мы счастливы, что нынешний Предстоятель Церкви, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл не оставляет монастырь, отечески о нем заботится, молится, и слово Первосвятителя, обращенное к нашим душам — это всегда и назидание, и утешение. Искренне благодарны всем духовно близким обители наставникам и духовникам, которые за нас молятся. И так, общими молитвами и созидается древняя обитель. В нашей обители подвизается 21 сестра и несколько кандидаток в насельницы. В этом году у нас совершился первый постриг в великую схиму. Наша главная задача — это внимательная духовная жизнь, исполнение Христовых Заповедей. Наш духовник отец Борис говорил о том, что, если мы не будем иметь любви между собой, то никакие каноны и поклоны нам не помогут. Он стремился всех нас примирить, сблизить и объединить в стремлении к единой цели — Царствию Божию. Конечно же, мы еще очень далеки от того, что желали от нас духовные наставники, но мы, хоть немного, пытаемся это делать. Нам хотелось бы, чтобы дух любви Христовой распространялся на все, что мы делаем — присутствовал бы и в богослужении, и по отношению к приходящим в обитель, и в нашем социальном служении. В монастыре продолжают действовать воскресные и певческая школы, молодежная организация «Молодежка» и социальный центр «Милосердный самарянин». Все участвующие в наших проектах, оказывающие помощь обители — люди очень скромные, не стремящиеся к известности, к похвалам и наградам, а делающие это для собственной души и из любви к ближним. Мы им сердечно благодарны.
— Чем отличается день сегодняшний от времени, когда Вы приехали в Рождественский монастырь? Иногда приходится слышать мнение, что «весна духовная» осталась в прошлом, и теперь фазу подъема церковной жизни сменила фаза некоторого спада. Так ли это?
— Одно время не лучше и не хуже другого. Если, например, рассмотреть духовную жизнь человека, то в ней есть различные периоды. Когда человек призывается Господом, и горячо откликается на призыв, то благодать Божия действует сильнее. Призванный переживает «духовную весну», особое благодатное воодушевление. Но он не может все время находиться в таком состоянии. И, как мы видим и в природе, где необходимы то солнечное тепло, то дождь, то ветер, а то и зной или, наоборот, мороз, так и человеку, для укрепления в нем веры и любви к Богу, для утверждения его души в добре, необходимо пройти и пережить разные состояния. То же происходит и в истории. «Подъемы» и «спады» — это временные явления, а истина Господня пребывает вовек. Господь обо всем промышляет, и знает, как воспитывать каждого человека и многих людей. И сейчас есть те, кто переживает «духовную весну». А те, кто пережил ее в тот период, находятся далеко не в одинаковом духовном состоянии. Есть укрепившиеся в вере, преуспевающие духовно, есть те, у кого произошел спад, даже и те, кто отошел «на страну далече» (Лк. 15:13) (но это не значит, что они не возвратятся: ведь для Господа возможно все), есть те, кто борется со страстями, падает, встает и продолжает идти. Господь знает о каждой душе все и промышляет о ней, поэтому думаю, что судить о спаде или подъеме только по статистике ошибочно.
— Вы являетесь членом Коллегии Синодального отдела по монастырям и монашеству. Кроме игуменских послушаний, исполняете послушания церковные — и делом, и словом, и молитвой помогаете молодым игумениям и новообразованным монастырям налаживать монашескую жизнь, делитесь собственным опытом устроения обители. На Ваш взгляд, сегодня проще или сложнее открывать монастырь? Принимают ли Вашу помощь вновь основанные обители?
— В каждом конкретном случае все индивидуально. Трудности есть и будут у всех, делающих добро: без трудностей не совершается Божие дело. Истинное добро и истинная молитва всегда будут встречать противодействие врага рода человеческого. Есть и сложности, происходящие от наших грехов и немощей. Но Божественная благодать всесильна, она «немощная врачует и оскудевающая восполняет». Обители помощь принимают и относятся доброжелательно. Что касается меня, то я стараюсь не навязывать то мнение, которое считаю правильным, и проверять себя Евангелием, святоотеческим опытом и опытом духовных наставников. И, думаю, что любовь, поддержка, доброе отношение, а также личный пример всегда убеждают лучше слов.
— Матушка, что бы Вы пожелали людям, которые в наши дни взыскали «жития иноческого»?
— Пожелала бы им помощи Божией в избранном пути. Господь сказал: «Не вы Меня избрали, но Я вас избрал» (Ин. 15:16). Он призывает нас, но каждому дает свободу действовать — идти или не идти за Ним. Хорошо, если душа человеческая избирает «благую часть», потому что полнота нашего счастья — в Боге. С Господом душа обретает мир, который не может дать ничто в мире. Но это совсем не означает, что путь будет гладким, без скорбей и трудностей. И большинство скорбей и трудностей заключается в нас самих. Наш крест вырастает на почве нашего же страстного и пораженного грехом сердца, как говорил приснопамятный архиепископ Алексий (Фролов). И чем быстрее человек поймет, что в его несчастьях виноваты не люди и обстоятельства, а он сам, чем быстрее он встанет на путь покаяния, будет видеть свои согрешения и не осуждать ближних, тем легче достигнет цели. В Писании сказано: «Даждь Ми, сыне, сердце твое» (Притч. 23:26). Господь желает, чтобы наше сердце принадлежало Ему, и именно за чистоту сердца и пойдет вся наша дальнейшая борьба. Сталкивалась с тем, что у людей, начинающих видеть свои согрешения, «опускаются руки». Но видение грехов — это повод для благодарности Богу, а не для уныния. Нужно понимать, что от нас требуются покаяние, духовный труд и усилия в борьбе, а результат даст Бог тогда, когда посчитает нужным. Также нередко наблюдала, что и наставники, и наставляемые «смешивают» человека с тем злом и грехом, которые в него всевает враг. Но человек — это образ Божий, просто его внутренний храм подчас разорен до основания. Труднее возродить душу, чем восстановить монастырские стены. От души пожелала бы всем нам терпения и смиренного принятия Божественной воли, всегда благой и совершенной.
Беседовала Екатерина Орлова
Синодальный отдел по монастырям и монашеству/Патриархия.ru
