В декабре 2011 года была образована Нарьян-Марская епархия, которая объединяет приходы в Ненецком автономном округе, Лешуконском и Мезенском районах Архангельской области, на архипелагах Новая Земля и Земля Франца-Иосифа. О церковной жизни Заполярья, о проекте «Русская Арктика» в интервью корреспонденту «Интерфакс-Религия» Е. Веревкиной рассказал епископ Нарьян-Марский и Мезенский Иаков.
— Владыка, расскажите, пожалуйста, что сейчас представляет собой самая северная епархия Русской Церкви?
— Территориально это Ненецкий автономный округ, два северных района Архангельской области и два архипелага: Новая Земля и Земля Франца Иосифа. Специфика характерна вообще для Севера: огромные территории, практически нет дорог. Достаточно сказать, что в Нарьян-Маре есть «зимники», но они, что явствует из самого названия, функционируют, когда стоят морозы. Летом — самолет. А если говорить о наших отдаленных селах, туда можно долететь на АН-2 либо на вертолете, летом единственный вид транспорта — это лодка.
— То есть добраться до прихожан практически нереально...
— Реально, но только с помощью государства. Слава Богу, что нынешний губернатор помогает, у нас есть реальная возможность летать, я посылаю в отдаленные села своих священников, так что миссионерские и пастырские задачи выполнимы.
— А как часто летают священники?
— Раз в месяц. Как правило, на неделю.
— Много православных среди ненцев?
— Когда-то было много. До революции ненцы были просвещены, многие и сейчас имеют христианские имена и отчества, но вследствие того, что вся наша страна была погружена в безбожие, государственная идеология была фактически атеистической, храмы разрушались везде, и борьба с религией, с «пережитками прошлого» осуществлялась и на Севере. Естественно, в этих условиях атеистическое государство пользовалось всеми возможностями для того, чтобы либо дискредитировать Церковь, либо проводить атеистическую пропаганду, в том числе пропагандировать и язычество. Язычество расценивалось как положительный момент национальных культур малых народов.
В настоящее время ненцев здесь совсем мало, всего лишь семь тысяч, в то время как население моей епархии составляет 67 тысяч человек. Север был брошен при развале государства, и этим воспользовались силы, которые представляют иностранный капитал. Тогда, по большому счету, была заложена мина замедленного действия, осуществлялась идеологическая диверсия. Проповедники-баптисты, протестанствующие пасторы на американские и норвежские деньги осуществляли бесконтрольную пропаганду.
Конечно, эти процессы деструктивны, потому что ненцы, как и другие северные народы, очень доверчивы и, живя в тундре, они не научились отличать подлинное добро от зла, которое прикрывается личиной внешнего благожелательного отношения.
Вот, например, во время одной из моих последних экспедиций на Север в Андег — мы на лодке туда отправились, чтобы посетить это отдаленное село — на обратном пути в этой лодочке было несколько ненцев. Одного старика звали Яков Киприанович, то есть по имени и отчеству было понятно, что его предки были крещены и просвещены Христовой верой, но когда я спросил о его религиозных взглядах, ненец ответил, что он язычник.
К сожалению, здесь мы сталкиваемся с тем же, что мы наблюдаем в российских деревнях в результате ликвидации так называемых бесперспективных деревень, в которых закрывают школы и больницы, упраздняют государственные структуры, люди теряют надежду и находят псевдовыход: пьют. А для Севера это вообще страшно, потому что северные народы не могут противостоять такому соблазну. Пьянство плюс атеистическая среда — на этой почве язычество возрождается, потому что человек не может жить без Бога. Протестантские секты также представляют угрозу нашему национальному достоянию, ведь понятно, что, если люди будут жить идеалами, которые представляет собой западная система ценностей, они окажутся зависимыми от тех антирусских идей, которые внедряются в сознание. Работы очень много. И, конечно, без помощи государства трудно сделать что-либо весомое.
Хочу сказать об очень простых вещах. Я не могу полностью обеспечить священников в этих трудных условиях, потому что цены на квартиры в Нарьян-Маре сравнимы с Санкт-Петербургом, и, конечно же, надо принимать во внимание условия крайнего Севера. Нарьян-Мар — город небольшой, 20 тысяч человек, многие приходы просто неспособны содержать священника. Служение на Севере — жертвенный труд.
Есть еще совершенно особая территория даже для Севера — Новая Земля. Она вообще закрыта, имеет статус ядерного полигона. Для того, чтобы попасть туда, требуются особые пропуска. Но на Новой Земле наш священник окормляет паству, есть два православных храма.
На Земле Франца Иосифа существует самый северный храм в мире — церковь Святителя Николая на острове Земля Александры. Это север архипелага, там находится пограничная застава — 28 человек с женами и детьми, к ним прилетает священник, и служба совершается. Когда прилетаешь на Землю Франца Иосифа, первый вопрос, который слышишь от обитателей этой крайней северной точки нашего государства: будет ли служба. Так что, слава Богу, времена благоприятные, многое зависит от священника и его молитвенной помощи людям.
— А не планируется ли рукоположение священников из ненцев?
— Это же не слесарь, которого можно взять и за пять лет подготовить, это призвание, плоды большой духовной работы.
— То есть среди них на данный момент нет желающих и готовых духовно послужить?
— Самое страшное, что даже из русских нет. Вследствие тех причин, о которых я только что говорил.
У нас есть большое село Несь, там стоит старинный храм, полтора года назад я туда прилетел на собрание жителей села. Представители администрации рассказывали о социальных проблемах, проектах, планах. Я тоже обратился к жителям села и задал принципиальный вопрос: есть ли среди них кто-то, кто оказывал бы попечение о храме. Спросил, есть ли кто-то из них, достойный рукоположения. Не нашлось среди жителей этого полуторатысячного села ни одного, из русских! Что говорить о ненцах?
Думаю, в данном случае дело не в ненцах. В свое время владыка Иннокентий (Вениаминов) описывал ту же самую проблему, хотя то была эпоха православного государства, когда везде существовали храмы Божии, и народ был верующим. В семинариях и академиях он не нашел ни одного человека, который согласился бы поехать миссионером в Сибирь, хотя в то время Церковь была на содержании государства. Сейчас проблемы усугубились. Ведь служение священника — это не служение офицера и не выполнение профессиональных обязанностей кем бы то ни было. Это должно быть призвание Божие и глубокая вера, которая бы человека возвысила до жертвенного служения Богу и людям. Это самый большой вопрос. Думаю, он актуален не только в нашей особой, самой северной епархии. Думаю, что те же самые проблемы, по сути, есть и в Москве, просто там населения больше и решить эту проблему проще. А люди у нас очень хорошие на Севере, но с ними работать и работать. Север — это особая территория, особые условия, особая, в хорошем смысле, земля.
14 марта мы совершили крестный поход в Пустозерск, с нами пошел целый класс юношей и девушек — девятиклассников: они лучше, чем в крупных городах. Чище, спокойнее, чище душой, потому что здесь нет тех соблазнов, которые представляют собой современные мегаполисы со всеми «демократическими» соблазнами времени, когда возможно все. Молодежь, не имея жизненного опыта, часто допускает ошибки.
— Владыка, расскажите, пожалуйста, о проекте «Русская Арктика», почему им занимается Церковь?
— Когда я отправился освящать самый северный храм на Земле Франца Иосифа, пришла мысль: это целый проект. За плечами пять миссионерских экспедиций на Дальний Восток, на Сахалин, Курилы, в том числе и вместе с Фондом святителя Николая. В первую экспедицию мы создавали фильм о Сахалине и Курилах, о Дальневосточной островной епархии, а потом наша работа обрела статус Патриаршего проекта «Самый Дальний Восток России». Этот проект был успешно исполнен, его итоги в 2010 году представлены патриарху во время его миссионерского посещения дальневосточных епархий. Теперь, раз нахожусь на крайнем Севере, то должен быть проект «Арктика», хотя названия тогда еще не родилось. На обратном пути, на Соловках я рассказал Патриарху о своем замысле. Первоиерарх одобрил и дал название: «Русская Арктика», потом на мой рапорт ответил благословением, придав патриарший статус проекту. Теперь это проект «Русская Арктика».
Следующим этапом проекта стало освящение в 2012 году Северного полюса и Ледовитого океана во время высокоширотной российской экспедиции по открытию дрейфующей станции «Северный полюс-40». С Божией помощью все свершилось. В 2013 году — освящение Северного морского пути во время дальнего морского похода из Санкт-Петербурга морями Атлантики и дальше через Баренцево море, Кольский полуостров на восток через все моря русской Арктики. По нашим стопам пошел «Петр Великий», армада российских кораблей. Все возвращается на круги своя: Русская православная церковь освящает возрождение российского Севера.
— Планируется ли построить новые храмы в отдаленных районах Севера?
— Конечно, планируется. 28 февраля я Патриарху докладывал о выполнении его благословения и освящении самого южного храма — в Антарктиде, о дальнейших намерениях по Патриаршему проекту «Русская Арктика». С Божией помощью будем строить духовно-просветительский центр, который станет опорой миссионерской, просветительской и духовной деятельности, есть планы по строительству храма в Амдерме. Но это непростые задачи, потому что здесь — крайний Север.
На мой взгляд, перемены к лучшему очевидны. Думаю, всем миром это духовное делание будет осуществлено. В этом смысле ничего изобретать не нужно, нужно лишь возвращаться к истокам, собирать камни.
— Расскажите, пожалуйста, о своих путешествиях на Северный и Южный полюса.
— Как об этом рассказать, об этом можно написать целую книгу!
— Может быть, какие-то самые яркие моменты?
— Экспедиция — освящение Северного полюса. Владимир Семенович Никитин генеральный директор судоремонтного завода «Звездочка» (корпорация, которая объединяет многие судостроительные предприятия страны, головной завод находится в Северодвинске) по моей просьбе помог изготовить на «Звездочке» капсулу с надписью для освящения в самой высшей точки планеты.
Атомный ледокол «Россия» шел все дальше и дальше на север, миновали архипелаг Земля Франца Иосифа. И тут выяснилось, что наш курс пролегает не через Северный полюс, идем кратчайшим маршрутом к канадскому шельфу — снимать дрейфующую станцию СП-39 с разрушающейся льдины. Просить об изменении курса? Невозможно. Знаю, что безвыходных положений не бывает, но в данном случае ситуация действительно безвыходная. 11 сентября за ужином слышу от начальника экспедиции: «Россия» идет к полюсу, и не верю своим ушам! Но ледокол действительно изменил курс. Слава Богу! Все выяснилось потом: капитан ледокола Олег Щапов за все 28 лет своей беспорочной службы на Севере ни разу не был на полюсе. Следующий сезон ледоход должен был работать в акватории Балтийского моря, а потом — замена ядерного топлива, перспективы неясны. Как у каждого настоящего капитана, у Олега есть внуки, и приближается тот прекрасный день, когда они спросят: «Дедушка, расскажи, как ты был на Северном полюсе». И вот дедушка круто повернул штурвал, «Россия» взяла курс на полюс.
— Да, действительно круто...
— Когда мы достигли точки Северного полюса, утром 12 сентября, небосклон был закрыт сплошной облачностью, но для меня это было неважно, потому что, слава Богу, все свершилось. На капсуле было начертано: «Благословением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, освященная капсула погружена в географической точке Северного полюса Земли, знаменуя вечное бытие Русской Арктики».
12 сентября 2012 года, 10 часов 20 минут. После молебна на капитанском мостике, где при полном параде, осознав свою высокую миссию и причастность к этому эпохальному событию, капитан и начальник экспедиции вынесли сорокакилограммовую особого сплава стали капсулу на лед. Лед разбит, в эту кашу полутораметровой толщины, конечно, можно было погрузить капсулу. Вмерзнув, она стала бы странствовать с дрейфующим льдом. С мостика подсказали: есть разлом возле бака, мы направились к трещине с пением «Спаси, Господи, люди Твоя...» Сколько это заняло? Наверное, минуты три, не больше. Я благословил капсулу над точкой Северного полюса, и ее опустили в темную воду Ледовитого океана. Совершилось!
Весь борт ледохода был усыпан людьми, они снимали, фотографировали. Незабываемый момент. И вдруг я понял, что произошло. За эти три минуты на небе облака исчезли, ни одного облачка. От горизонта до горизонта чистое небо, и по обе стороны по курсу ледокола две радуги. Вот такая история. Сейчас пишу книгу об этом походе. Удивительное, трудное, чудесное странствие. Многие в этой экспедиции пришли к вере. Мы стали большими друзьями с руководством Института Арктики и Антарктики. Все созидается в больших трудах, но с Божией помощью!
Итак, что же главное? Самое главное в том, что люди обретают веру. Недавно вернулся из похода на снегоходах на берег Ледовитого океана. Прекрасное, но трудное путешествие. Не бывает простых путей у нас в Заполярье. Мы определили все места, где будут стоять кресты, я освятил заповедник и научную станцию, где работают сотрудники, которые занимаются наукой, контролем, исследованием этой земли. Приезжаю оттуда, и на следующий день ко мне приходит преподаватель со своей ученицей, третьеклассницей: «Мы сейчас пишем работу о поклонных обетных крестах». Так что Север созидается. Надо идти вперед дальше, чтобы и на Северном полюсе, и на наших станциях в отдаленных местах Заполярья люди жили верой. Это очень важно.
Патриархия.ru
