В интервью порталу «15-й регион» архиепископ Владикавказский и Аланский Зосима рассказывает о причинах создания самостоятельной епархии в границах Республики Северная Осетия-Алания, о православных традициях осетинского народа, проблемах сохранения христианских памятников в регионе и предстоящем праздновании 1100-летия Крещения Алании.
— Создание Аланской епархии называют исторически событием. Можете ли сказать, насколько это было нужно и как отразилось на церковной жизни?
— Не так давно Северная Осетия была частью огромной Ставропольской епархии, которая простиралась от Карачаево-Черкесии до Каспия. Но управлять такой огромной епархией невозможно просто физически. В результате Осетия неизбежно оказывалась на заднем плане, архиерей приезжал сюда лишь время от времени. Конечно, владыка Феофан потрудился очень много, но епархия таких размеров, по сути, трудноуправляема, ибо епископ должен быть рядом с народом, помогать священникам, а в огромной епархии это практически невозможно. Чем меньше епархия, тем легче она управляется, что дает больше возможностей просвещать народ; а от уменьшения епархии никто ничего не теряет — мы остаемся в лоне единой Православной Церкви.
С созданием Владикавказской и Махачкалинской епархии мы начали активно поддерживать труды по переводу богослужебных текстов на осетинский язык, внимательнее и бережнее относиться к осетинской культуре и традициям. Однако, управляя Владикавказской и Махачкалинской епархией, я понимал, что Осетия нуждается в возобновлении собственной епархиальной традиции. Поэтому 8 октября прошлого года я попросил Святейшего Патриарха Кирилла рассмотреть вопрос о воссоздании Аланской епархии и об образовании самостоятельной Махачкалинской епархии. И я рад, что проводимое в Осетии церковное строительство получило столь необходимое обществу одобрение Святейшего Патриарха и Священного Синода.
Как верно отметил профессор Руслан Бзаров, возрождение Аланской епархии имеет глубокое символическое значение, восстанавливая прерванную традицию, врачуя раны, нанесенные духовной памяти народа. Сегодня в многовековой истории Аланской епархии наступил новый этап, и то, каким он будет, зависит, в том числе, от молитв и трудов каждого из нас.
— Есть информация, что руководство Аланской епархии предложило разделить ее на две части, выделив отдельную епархию в Моздокском районе. Возможно ли такое разделение?
— Нет, о разделении Владикавказской епархии речь не идет.
— Столкнулись ли Вы здесь с какими-то сложностями, связанными с тем, что, помимо традиционных Православия и ислама, в Северной Осетии присутствуют и так называемые традиционалисты?
— Я человек очень мирный и спокойный, и добрые отношения сложились у меня со всеми конфессиями. Я встречался и с духовным главой буддистов, и с Папой Римским Бенедиктом XVI. Недавно меня познакомили с новым главой Католической Церкви Франциском I. Мое сердце открыто для всех. Мы всегда приходим на помощь, если у кого-то случается беда. Вот недавно мы собрали деньги и помогли семье убитого Ибрагима Дударова, заместителя муфтия Северной Осетии. Мы всегда разделяем с другими скорби и радости, и ждем, чтобы и все остальные религии точно так же относились к нам.
— Но в то же время известны и случаи актов вандализма в святилище, расположенном недалеко от мужского монастыря…
— Это не ново — воевать с беззащитными иконами. Мы это уже проходили и знаем, что подобные деяния не останутся без наказания Божия. К сожалению, часовня в Куртатинском ущелье, получив статус памятника регионального значения, пока не передана тем, кто в состоянии ее сохранить для будущих поколений. Конечно, это не могут быть вандалы, которые выбрасывают иконы и разбивают памятные плиты.
Мы уже дали оценку случившемуся — это варварство и вандализм; и совершенно неважно, в отношении какой религии подобное совершается. Вот если бы кто-то принес и оставил в православном храме Коран — разве мы бы его выбросили? Конечно, нет! Мы пришли бы к мусульманам и сказали: «братья, заберите — это наше православное место». Итак, мы настаиваем на необходимости поддерживать мир, потому что если в епархии начнется передел, то последствия могут быть самые серьезные, а этого допустить никак нельзя.
— Что Вы подразумеваете под переделом?
— То, что произошло, — попытку захвата святыни одной религии представителями другой религии. Вот если бы это место было священным для мусульман, то, очевидно, мог последовать гораздо более жесткий ответ. Мы же намерены рассмотреть юридическую сторону вопроса и вместе с тем достучаться до сердец людей и объяснить, что так поступать в любом случае нельзя.
— Можно ли говорить о каких-то особенностях Православия в Осетии?
— Осетинское христианство какими-то своими гранями не похоже на то, что мы наблюдаем в других местах. В том, что касается христианской веры и учения, православные осетины полностью вписываются в их рамки. Но, как и у любого народа, вступившего в христианскую семью, здесь есть свои особенности. Признаться, когда я ехал сюда, я мало знал об этих особенностях. Знал только, что есть такой народ на Кавказе, и всё. Но теперь я хорошо понимаю, что осетинское Православие имеет глубочайшие, гораздо более древние корни, чем русское.
Обычно в храме, когда священник выходит на проповедь, часть прихожан его слушает, а остальные занимаются своими делами. Но здесь, как только священник начинает проповедовать, все моментально направляются к амвону и внимательно слушают. Такого я нигде больше не видел — ни в Москве, ни в Ставрополе…
Приятная особенность и в том, что здесь в церковь приходит много мужчин, особенно молодых парней. А сколько детей приводят в храм! Вера наших прихожан — не формальная, она в душе; и люди хотят понимать свою веру.
А осетинское застолье меня и вовсе поразило. Все не так, как обычно для других народов. Я поразился — эти три пирога, эта чаша… Можно сказать, Литургия! И главное, застолье проходит не с песнями и плясками, а начинается, продолжается и заканчивается молитвами. Разумеется, ввиду трагичной истории этого края многое было забыто, многое утеряно, но корень-то остался! И как бы кто ни пытался это замылить, связь с христианством очевидная.
— Сейчас многие утверждают, что застольная традиция осетин превращается в обычную формальность…
— Не думаю. И мне бы очень хотелось, чтобы сюда приезжало больше людей из разных концов России, чтобы они могли своими глазами увидеть эту замечательную традицию… Хотя, конечно, любое, даже самое доброе и светлое дело можно превратить в формальность.
И не надо говорить, что христианство что-то навязывает. Напротив, оно впитывает культуру и традиции каждого народа, к которому приходит; и в каждой стране христианство имеет свое лицо. Не понимаю, когда говорят, что русские принесли свою веру и навязывают ее в Осетии. Здесь этого не чувствуется. Напротив, христианство появилось здесь гораздо раньше, чем на Руси. Просто посмотрите на древние храмы, которые здесь сохранились, — к ним нужно организовывать паломничество на всероссийском, а может, и на международном уровне.
— Сейчас стало заметно, что растет число молодежи, которая переходит в ислам. По меркам Осетии, в которой основная религия — христианство, это очень много, хотя, если смотреть в общем, цифры небольшие.
— В этом вопросе присутствует не только религиозный момент. Есть социальная неустроенность, коррупция, и находятся люди, которые заявляют, что наведут порядок. Ведется массированная промывка мозгов, и представители радикального ислама заявляют, будто кругом все заблудились и только они могут повести в правильном направлении.
Не укорененная в вере молодежь, не имеющая подлинных знаний, уподобляется тростинке, колеблемой ветром. Многие выезжают за рубеж, чтобы учиться в исламских университетах, а ведь в той же Саудовской Аравии ваххабизм — государственная идеология. Поэтому правильно сказал Рамазан Абдулатипов, что нужно воспитывать наших людей на нашей земле. Об этом говорил и мой друг Талгат Таджуддин (верховный муфтий России — прим. «15»). А настоящий ислам не делит людей, а призывает делиться кровом и едой со всеми, как, например, поступали в том же Казахстане, где я вырос, местные мусульмане. Они не смотрели, немец ты, ингуш или калмык, а делились последним. Поэтому тогда и выживали репрессированные народы.
В то же время отмечу, что люди не только уходят из Православия в ислам — очень многие приходят и оттуда к нам.
— Несколько лет уже идут разговоры о праздновании 1100-летия Крещения Алании. Но в последнее время кажется, что они сошли на нет. Празднование отменено?
— Нет. Но праздник надо сделать общецерковным, с участием Святейшего Патриарха Кирилла, а для этого нужно еще подготовиться. Так, у нас еще не расписан собор святого Георгия; запланировано строительство огромного храма Александра Невского и целый ряд других важнейших задач. Думаю, когда эти задачи будут выполнены, тогда и можно будет приглашать Святейшего Патриарха Кирилла.
— Собор Александра Невского все еще не заложен...
— Не все так быстро делается. Нужны средства, нужна документация, нужны согласования. Это очень хлопотное дело. Храм будет самым большим на Кавказе; по всей России только четыре таких — на севере, востоке, западе и у нас, на юге <...>
— А как обстоят дела с колыбелью аланского Православия — Зругским храмом, который находится в крайне плачевном состоянии?
— Зругский храм, как и другие святыни, не забыт. Мы делаем все возможное, чтобы сохранить все дошедшие до нас храмы на территории Осетии. Например, благодаря главе Владикавказа Сергею Дзантиеву восстановлен храм святого Георгия в Наре.
Капитальная реконструкция Зругского храма стоит больших денег, и мы надеемся на помощь со стороны. Это ведь не только свидетель аланского Православия, но и памятник культуры уровня Всемирного наследия ЮНЕСКО. Мы рассматриваем сейчас все источники финансирования и будем просить предпринимателей о помощи в этом деле <...>
Беседовали Заур Фарниев, Вадим Тохсыров
