После посещения исправительной колонии в с. Табулга Чистоозерного района Новосибирской области епископ Карасукский и Ордынский Филипп поделился впечатлениями с пресс-службой Карасукской епархии.
— Владыка, Вы впервые в исправительном учреждении? Что Вы почувствовали, когда переступили его порог? Расскажите о своих впечатлениях.
— Посещение исправительного учреждения для меня не в первый раз. Будучи руководителем отдела Новосибирской епархии по духовному окормлению детей-инвалидов и детей, оставшихся без попечения родителей, мне приходилось навещать своих подопечных — воспитанников или выпускников детских домов, попавших в места лишения свободы. Но дети и подростки — это одно, а взрослые, состоявшиеся люди — это совсем другое.
Когда ты попадаешь за высокий забор с колючей проволокой, то понимаешь, что идешь с духовной миссией, что рядом с тобой священнослужители, что тебя туда приглашали, ждут, что ты идешь сказать слово Божие людям. Но когда переступаешь порог и за тобой начинают закрываться железные двери, щелкают засовы, то невольно испытываешь чувство страха, неопределенности.
В поездке меня сопровождали благочинный Купинского благочиния иеромонах Мелхиседек (Свистелин) и руководитель епархиального отдела по тюремному служению иерей Михаил Прут.
Посещение колонии началось со встречи с администрацией учреждения. Руководство и служащие по отношению к нам были настроены доброжелательно.
Нам показали изолятор. Когда осужденного переводят в тюрьму, он в течение двух недель находится в изоляторе — это своего рода адаптация, там допустимы некоторые послабления в отличие от режима колонии. После этого заключенного переводят на общий режим.
Что еще поразило, так это мрачная обстановка: везде решетки, колючая проволока, вся одежда у заключенных — куртки, шапки, обувь — все черного цвета. Бараки старые, тюрьма 1956 года постройки. Там одна асфальтированная дорога, вся остальная территория засыпана шлаком.
В колонии на сегодняшний день содержатся полторы тысячи заключенных, а из них на работу выходят всего 200 человек. То есть 1300 человек пребывают в праздности. Подъем в 7.00, отбой в 23.00. Все остальное время они предоставлены сами себе: игра в карты, домино, телевизор — вот и весь досуг.
В каждом отряде имеется телевизор, стоят двухъярусные кровати. У заключенных громадные сроки, у кого 5, у кого 15 или 20 лет. И не представляешь себе, как это там без работы, без какой-то деятельности можно находиться в течение многих-многих лет, просто ничего не делая. Это очень поразило. В советское время для трети страны тюрьма выпускала мебель: парты, столы. Потом все рухнуло. В настоящее время есть небольшое подсобное хозяйство: куры, свиньи, коровы, имеется немного земли. Вот и вся занятость.
— Владыка, есть ли на территории тюрьмы часовня или храм?
— Да, в колонии имеется комната-молельня, куда приезжает православный священник, совершает требы: исповедует, причащает, освящает воду. Есть своя фонотека: церковные песнопения, проповеди, жития святых, акафисты; имеется православная библиотека.
В часовне нас встретил заключенный в подряснике. Оказывается, тому, кто смотрит за часовней, во время приезда священника разрешается ношение подрясника. А в остальное время все носят форму заключенных.
Кроме православной часовни, есть комната для протестантов и мусульман, куда изредка, но приезжают представители других конфессий. Протестанты, к примеру, ведут активную деятельность с заключенными.
Несколько лет назад в колонии находилась очень большая диаспора грузин и у заключенных возникла идея построить храм. С благословения правящего архиерея (тогда еще архиепископа Тихона) и с разрешения администрации учреждения был залит фундамент, освящен закладной камень и теперь на территории колонии стоит храм с куполом и крестом. Сделали своды, сейчас делают иконостас, престол, жертвенник — все своими руками. Из числа заключенных есть художник, который расписывает стены. Работу планируется закончить к январю 2013 года и после Рождества Христова состоится освящение храма и первая Литургия.
Храм является лучом света в этом, я бы сказал, черном царстве, где нет никаких утешений, никакой радости. Переступил порог храма и оказался в другом мире, даже внутри тюрьмы. Это очень важно, особенно для человека верующего или только пришедшего к Богу.
Второй момент — строительство храма это своего рода искупление заключенными тех грехов, которые они совершили на воле. И сейчас, строя храм, прикладывая усилия, они в какой-то мере, подобно благоразумному разбойнику, приносят труды и покаяние на возрождение храма. Многие приходят к вере и воцерковляются. И храм просто необходим.
В народе есть такая пословица «Свято место пусто не бывает». Если священника не будет в тюрьме, если он не будет приезжать, то его место займут другие. Будут приезжать сектанты, которые отвернут людей от истинной православной веры. Поэтому священник там должен находиться, хотя, если сказать честно, это непростое служение. Нужно иметь особое призвание — служить в зоне и быть примером благочестия и нравственности среди заключенных. Потому что заключенные не каждому священнику могут довериться или раскрыться. Поэтому храм является величайшей святыней и духовным маяком в этом учреждении.
— Владыка, что Вы можете сказать о духовном состоянии заключенных?
— После посещения изолятора нас провели в часовню, а затем в храм, где был отслужен молебен. На молебне могли присутствовать все желающие: были 3 офицера и около 45 заключенных, которые стояли, молились, крестились и даже подпевали нашим священникам молитвы, ектеньи, «Отче наш» и другие песнопения. После молебна было рассказано о житии преподобного Сергия Радонежского, чье имя носит тюремный храм, об истории создания Троице-Сергиевой лавры, где находятся его святые мощи, о том, что он является молитвенником и заступником Земли Русской. Что перед Куликовской битвой преподобный Сергий благословил Дмитрия Донского на бой и дал двух своих монахов Пересвета и Ослябю, чтобы они встали на защиту Земли Русской наравне с его воинами. Коснулся в беседе темы гонений на Церковь и на Лавру преподобного Сергия, как потом, в 1943 году, она восстанавливалась.
По окончании молебна окропили присутствующих святой водой. Потом все стали подходить ко кресту — подошли все. После этого мы осмотрели часовню, я высказал свои пожелания, потом мы пошли по отрядам, нам представилась возможность побеседовать и с другими заключенными. Те, кто не пришел в часовню, смогли пообщаться и задать свои вопросы уже в отрядах.
Храм посещают не все. Но, к примеру, когда ты приезжаешь в какое-нибудь учреждение, в школу, например, в институт или больницу, то многие хотят увидеть священника, тем более епископа, хотят какие-то вопросы задать. Так и здесь кто-то подходил, просил освятить крестик или икону, сделанную своими руками.
Все-таки духовно-нравственное состояние людей, которые находятся в заключении, можно увидеть на исповеди. Когда смотришь в детские глаза, то сразу видишь человека, добрый он или озлобленный. А у взрослых, особенно у заключённых, это закрыто. Нельзя однозначно сказать, что, пройдя по отрядам, я увидел озлобленные или раскаявшиеся лица. Нет, скорее, настороженные, такой взгляд из-подо лба.
На исповеди, один на один, человек раскрывается. А здесь, в такой тяжелой ситуации, в условиях тюрьмы строгого режима каждый борется за жизнь, за свое пространство. Чувствовались напряженность, барьер.
Времени было не много, но все равно пытался хоть два-три слова заключенным сказать о терпении, о смирении, о том, что разбойники тоже входят в рай, раскаявшись. Объяснял, что у каждого из них, несмотря на тяжесть совершенного преступления, есть свой ангел-хранитель и небесный покровитель — святой, чье имя они носят. Когда об этом заговорил, многие подошли ближе и стали со вниманием слушать. Даже если человек в тюрьме, у него есть свой близкий и родной святой, к которому он может обратиться и который всегда поддерживает.
Каждого хотелось утешить и поддержать. Объяснял важность и значение таинств Исповеди и Причастия, что без этого духовно выжить очень тяжело не только в тюрьме, но и в миру. Как сказал один из святых отцов, тело можно заключить в оковы, ограничить в пространстве, но разум человека и душа человеческая всегда свободны и принадлежат Богу. Поэтому о душе человеку надлежит заботиться прежде всего.
— Владыка, что произвело на Вас самое сильное впечатление при посещении колонии?
— Удивило, сколько времени проводится в праздности. Я думаю, это все-таки худшее состояние, потому что если человек поработал, во-первых, время быстрее проходит, он меньше о чем-то думает, во-вторых, просто устает. А когда ты сидишь 10-20 лет и никуда не выходишь, играешь в карты, в домино или смотришь телевизор, это самое сложное состояние — безработности и предоставленности самому себе.
В тюрьме есть свои поощрения и наказания. В течение года каждому осужденному положено четыре долгосрочных свидания, на которые могут приехать жена или мать. Для этого есть гостиница на территории тюрьмы. Там имеется кухня, кровать, телевизор, то есть предоставляется возможность пожить немного в домашней обстановке в течение трех дней. Есть и краткосрочное свидание — четыре раза в год можно два часа поговорить по телефону через стекло. Для многих приезд родного человечка большая отдушина, когда ты можешь переговорить с ним, порадоваться, поплакаться. Есть УДО (условно-досрочное освобождение), бывают амнистии. Во время последней амнистии в 2000 году освободилось сразу 400 человек.
Но, пожалуй, самое сильное впечатление на меня произвела одна встреча. После молебна ко мне подошел человек и мне показалось на какое-то мгновение, что я его знаю. Присмотрелся, а это бывший воспитанник одного из детских домов. Я знал его еще маленьким мальчиком 10 лет, который каждое воскресенье, выходные, праздники, каникулы проводил в монастыре. Знал его более 15 лет, последние два года жил в монастыре, был искренний, добрый, нес послушание пономаря. Потом стал приворовывать, кривить душой, а потом совсем пропал из виду.
Сейчас ему 27 лет. Осудили на 14 лет. Спросил, за что, но вокруг были люди, он смутился и не ответил. Я был просто поражён. Стоит остриженный, в черной робе. А глаза все те же. Мы обнялись. Поговорить не удалось, нам пора была уезжать. На прощание я сказал, что буду молиться, что не обижаюсь на него, буду навещать и поддерживать духовно.
Покидая колонию, я вновь поразился промыслу Божиему. Ведь если представить, сколько тюрем в Новосибирской области, а Господь привел его именно сюда. У нас в епархии всего одна тюрьма, приезжаем, а там он — духовное чадо, которое пошло не по той дороге…
— Владыка, расскажите, как организована работа по духовному окормлению заключенных в колонии? Что планируется в этом направлении в ближайшем будущем?
— Деятельность по духовному окормлению заключенных осуществляет руководитель епархиального отдела по тюремному служению иерей Михаил Прут, который бывает в ИК регулярно, один раз в месяц. Служит молебны, совершает таинства Исповеди, Причастия, служит панихиды по усопшим, привозит гостинцы: необходимые вещи, продукты.
Начинал иерей Михаил свою работу в отделе по тюремному служению Новосибирской епархии в 2008 года под руководством игумена Владимира (Соколова). Пригодился отцу Михаилу предыдущий опыт работы на Севере. Закончил Сибирский автодорожный институт (ныне академия СибАДИ), потом строил дороги в Ханты-Мансийске, Сургуте, Нефтеюганске. Прошел путь от мастера до начальника участка. Работа в суровых условиях научила многому.
Так, в сотрудничестве с отделом по тюремному служению Новосибирской епархии под руководством игумена Владимира (Соколова), ведется эта работа, без которой заключенным в тюрьме просто не выжить. Без духовности, без этого маяка человек потеряет все ориентиры.
Результаты есть. После освобождения связь со священником не прерывается. Люди звонят, пишут письма, обращаются за советом и помощью. Почти все освободившиеся, которые являлись прихожанами в колонии, устроились в жизни, рецидивов не было. Недостаточно просто изолировать человека от общества, инструмент принуждения не приносит такого эффекта. Необходимо и духовное врачевание, воздействие.
Ближайшие планы — достроить храм, освятить престол и совершить первую Божественную литургию. При освящении храма и престола, туда Господом приставляется ангел Церкви, который охраняет храм и то место, где он поставлен. Благодать Божия будет покрывать всех, кто находится рядом. Заключённые ждут скорейшего завершения строительства и первой Литургии.
