На вопросы сайта Православие.ru ответил ключарь подворья Русской духовной миссии в Хевроне иеромонах Алексий (Елисеев), два года назад указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла направленный для служения на Святую землю.
— Отец Алексий, расскажите, пожалуйста, об истории этого русского участка Святой земли.
— История участка очень интересна. Это самое первое приобретение начальника Русской духовной миссии последней трети XIX века архимандрита Антонина (Капустина), к которому он очень стремился. Вместе с тем, к сожалению, это единственный русский участок, оформление которого в собственность миссии до сих пор не завершено.
Первое православное богослужение на этом участке, под открытым небом, близ дуба Мамврийского, состоялось 140 лет назад: 22 мая 1872 года. Два года спустя отец Антонин воздвиг на участке для приема паломников двухэтажное здание, которое и сейчас нами используется, но уже как келейный корпус для насельников монастыря.
Исторически сложилось так, что на русском участке в Хевроне всегда жила братия. В других местах, например на Елеоне, мужской монастырь не получился, как архимандрит Антонин ни пытался его создать. Здесь же монашествующие прижились. Создание в Хевроне мужского монастыря — последний, завершающий труд жизни начальника РДМ архимандрита Леонида (Сенцова) и любимое детище его преемника в этой должности архимандрита Мелетия (Розова). Отец Мелетий считал своей обязанностью закончить дело отца Леонида, которое они вместе начинали. С 1914 года отец Мелетий курировал хевронский участок, и в ряде записей об этом упоминается.
В истории монастыря, на мой взгляд, просматриваются три этапа: первый — приобретение и обустройство участка, второй — собирание братии из числа монашествующих Русской Зарубежной Церкви, третий — становление и развитие обители под омофором Московского Патриарха. Мы, живущие здесь ныне, фактически являемся участниками этого процесса. Когда меня направляли сюда, в указе Святейшего Патриарха значилось, что я направлен не на подворье, а в Свято-Троицкий монастырь святых праотец Авраама и Сарры.
— Почему Свято-Троицкий монастырь в Хевроне стал называться монастырем святых праотцев Авраама и Сарры?
— Одно время он именовался монастырем Живоначальной Троицы, затем Свято-Троицким у Мамврийского дуба. В 1925 году при архимандрите Мелетии центральный придел храма на участке был освящен во имя святых праотцев. С этого же года за монастырем окончательно закрепилось его нынешнее название.
Уникальность русского участка в Хевроне в том, что это единственное принадлежащее Русской Православной Церкви место, которое связано с ветхозаветной историей, с явлением Бога человеку. Почему Господь является именно здесь? Почему именно Аврааму, а не кому-либо другому? На первый вопрос ответ нам дают строки из книги Бытия. Господь говорит Адаму: земля, из которой сотворен, в нее же отыдеши. Адам погребен в Хевроне в пещере Махпела, значит, и сотворен из красной глины этой земли; как нам всем известно, одно из переводов имени Адама означает «красный человек». Именно поэтому первый жертвенник, сооруженный Адамом, ставится в Хевроне. Именно поэтому позже сюда Господь призывает Авраама. Почему явление Троицы происходит под дубом, точнее — в тени дуба? Потому что в этот момент у человечества осталась только тень почитания Бога. Люди отошли от Бога, забыли о Нем, и единственный на земле, кто ищет Творца и общения с Ним, — это Аврам. И Господь с ним говорит, как говорил потом с Моисеем.
Если внимательно почитать Священное Писание, то можно заметить очень интересную параллель: как Бог говорит с Авраамом, так Он говорит и с Моисеем. Это две личности, которые связываются с третьей личностью — Сыном Божиим Иисусом Христом.
Дуб Мамврийский — физический свидетель явления Святой Троицы. Участники события — мужчина, женщина и Троица. Прообразовательно повторяется творение, но творение духовного человека. Господь сотворил Адама, а затем в Адама плотского вдохнул жизнь, так и Авраму, человеку плотскому, подается сугубая благодать — стать родоначальником избранного народа, из которого произойдет Спаситель мира. Он перестает быть Аврамом и становится Авраамом, а его жена Сара становится Саррой.
К сожалению, в сознании многих современных людей имеется определенный перекос, и они сюда приходят поклоняться дубу, забывая, что основной участник события — это человек Авраам, а не дуб. Господь является человеку, а не дубу. Почему в Священном Писании упоминается дуб? Потому же, почему упоминается гора Мориа или иные конкретные географические места, которые являются физическими свидетелями данного события, свидетельствуют о точности места. Ставить во главу угла дуб — это идолопоклонство! А от дуба до сих пор пытаются что-то отломать. Во время службы в прошлом году под дубом один маститый протоиерей (не буду называть его имени) пытался отломать кусок от дуба, а его сын «втихую» пытался использовать пилочку. Зачем? — Это же святыня. Но ложное стяжание святыни есть один из грехов. Зачем кусочек этого дерева хранить? Чтоб было?
У подножия засохшего Мамврийского дуба выросло два молодых дубка. Один из них является корневой порослью древнего дуба, второй вырос из желудя. Один наш гость-ученый предложил мне разрыть землю и доказать всем, что молодой дубок действительно растет из корней старого. Но это — стержневые корни. Представьте себе, что я буду их раскапывать и доказывать всем, что оба дерева связаны? Растение погибнет. И, главное, какова цель? Да, человек во все времена ищет физически осязаемых признаков духовных явлений. Вот видят, что дуб засох: все, скоро конец света! Говоришь им: вот же два ростка — от корней! В ответ: но сам-то дуб засох! Если человек чего-то не желает видеть, не желает что-то принять — ничем его не убедишь.
Обратите внимание: в каждом ли доме есть икона Святой Троицы? Не в каждом, так же как и не в каждом доме есть крест. А ведь это очень важно. Намного важнее собирания эсхатологических слухов и домыслов. Это, увы, отличительная черта многих наших паломников. В прошлом году я был буквально в шоке: богослужение в праздник Преображения Господня на Фаворе, идет евхаристический канон, и вдруг весь народ начал кричать: «Смотрите: облачко сошло!» Неважно, что идет евхаристический канон, — главное, что облачко появилось! Неважно, что Господь присутствует в Дарах, — нам облачко нужно!
— Наверное, непросто сочетать миссионерскую работу и монашескую жизнь?
— Хочу напомнить, что, начиная со времен императрицы Елисаветы Петровны, в духовные миссии нашей Церкви начали направлять в основном благонадежных монашествующих. В Русской духовной миссии это наиболее заметно проявилось. Когда направляли сюда протоиереев, как-то так получалось, что все равно они потом постригались, принимали монашество или же возвращались домой окончательно.
Архимандрит Антонин (Капустин) изначально создавал на русских участках в Святой Земле именно монастыри. Они так и назывались долгое время. Лишь относительно недавно их стали именовать подворьями; думаю, в угоду грекам. Уже упоминавшийся мной отец Мелетий еще в первой половине XX века писал о том, что греки делают все, чтобы у русских здесь не было мужского монастыря. Причем замечал: даже сами греки признают, что это делается не на благо Православию, а в угоду их национальным интересам, потому что они боятся большого присутствия русских. Вопрос, разумеется, не просто присутствия, а влияния. Почитайте документы XIX века: почти все здания, подворья и монастыри Иерусалимского Патриархата содержались на средства, присланные из России. Это и знаменитая Лавра преподобного Саввы Освященного, и Святогробский монастырь. При поддержке из России они воспряли, а ведь находились в ужасном состоянии. Архиерейская кафедра, например, в городе Благовещения Назарете фактически отсутствовала на протяжении 200 лет. Митрополит Назаретский был титулярным: он только числился, но не жил там. Только благодаря притоку средств и паломников из России Назаретская кафедра возродилась. И сейчас это единственный нетитулярный митрополит Иерусалимского Патриархата, у которого, действительно, есть живые действующие приходы.
Монастырь — это не стены и здания, это живые люди, которые объединены одним желанием — служить Богу. У нас Литургия совершается три раза в неделю. Все великопостные уставные богослужения у нас совершаются целиком. Это сложно, учитывая недостаточное количество братии и то, что я здесь единственный священник, но необходимо. Монастырь живет тогда, когда служится Литургия, — меня так воспитывали.
Я считаю, что мы храним преемство с тем монастырем, который здесь был при РПЦЗ. Из двух его насельников, которые тогда остались здесь, один и сейчас подвизается в братии монастыря — это инок Авраам (Евсеев), — так что живая связь сохраняется. То, что произошло здесь в 1997 году, — передача участка и храма Московской Патриархии, произошедшая при активной помощи Палестинской Автономии, — исторический факт. Ему давались разные оценки; можно, конечно, сказать, что это произошло благодаря дружеским отношениям Ясира Арафата со Святейшим Патриархом Алексием, но считать именно эти обстоятельства решающими будет неправдой. Когда я слышу такие рассуждения, то невольно напрашивается вопрос: а Бог-то где? Если ничего не может произойти без воли Божией, значит, Ему было так угодно.
Многие спрашивают: как же вы молитесь, вокруг вас мусульмане, мечети? Мне вспоминается история про одного послушника, который пришел к старцу и спросил: «Как же Вы можете молиться? У Вас часы, они так громко тикают… Они же мешают. Как же можно Иисусовой молитвой заниматься?» Очень примечателен ответ старца: «Время скоротечно». Тикание часов этому святому мужу помогало хранить память смертную и настраивало на молитву. Если что-то извне тебя раздражает, значит, это непорядок в тебе. Если раздражает человек, который не так встал в храме на твоих глазах, не так молится, то есть повод задуматься о своем духовном состоянии. Какое тебе дело до этого человека? Так же и с мечетями. Призыв к намазу, звучащий пять раз в день, меня обличает, побуждает молиться самому. Мусульмане поклоняются Богу так, как они понимают. Это можно использовать в миссионерской работе.
— Русская духовная миссия сегодня живет в совершенно иных реалиях, чем полтора столетия назад. Изменились ли ее цели и задачи?
— Главное наше призвание остается прежним: помогать принимать паломников, приезжающих из России. Современные паломники, к сожалению, очень часто на деле праздношатающиеся. Они не осознают, зачем сюда приехали, и в отношении к миссии руководствуются потребительской позицией, воспринимая ее как организацию, долженствующую обеспечивать сервис и комфорт.
Меня глубоко изумляет, например, стремление креститься или венчаться на Святой земле. В канонах написано, что человек должен венчаться у себя дома, в своем приходе. Но это же модно, круто: «Я на Святой земле венчался!» Пасху встречать нужно дома! В Страстную седмицу, когда такие службы, когда поют: «Да молчит всякая плоть человеческая», — ты дома должен быть! Когда сказано, что все дела уже оставляются на Страстной и Светлой седмицах. А у нас — самый пик паломничества! И монашествующие братия и сестры, которые должны в это время молиться, вынуждены путешествовать с паломниками. Все это происходит во многом от стремления, если так уместно выразится, ограничить Бога: мол, на Святой земле все свято, а у нас дома как-то не так, не настолько. Бог не ограничен во времени и пространстве! Евхаристия везде одна и та же: и в Иерусалиме, и в Урюпинске. Пасха всемирна!
Паломник должен понимать, зачем ему паломничество. Какова цель? Будучи на горе Фавор, преобразился ли он нравственно? Оказавшись на Елеоне, вознесся ли он духовными очами к Богу? Если нет, был ли он тогда поклонником и посланником? Стал ли он свидетелем? Изменился ли его образ жизни?
Необходимо, чтобы люди осознали себя подлинными поклонниками, чтобы они — каждый на своем месте — могли стать свидетелями, благовестниками евангельских событий, происходивших в этих местах. Тогда это будет действительно паломничеством. Наши предки в большинстве своем совершали такое паломничество раз в жизни. Когда читаешь их записки, то видишь, что их жизнь была разделена своеобразной границей: до Иерусалима и после. Им важно было, что их жизнь преобразилась, они в сердце впустили Иерусалим, уже не позволяя вытеснить его оттуда ничему иному.
Кроме того, забывается, что паломничество это подвиг, сопряженный с жертвой. В XIX столетии в России ежегодно проводился в Неделю ваий так называемый вербный сбор для Русской духовной миссии в Иерусалиме. Все здания и храмы Русской миссии в Палестине строились не на деньги владельцев крупных капиталов — их в действительности было не так уж много, — а на средства паломников. Отцу Антонину помогали самые простые люди, среди жертвователей очень редки представителя именитых, гремевших на всю Россию купцов-миллионщиков. Люди собирали по копеечке, ехали в Святую землю, по дороге питаясь сухарями и кипятком: кипяток на пароходах был бесплатным, а все до копейки привозили и жертвовали в миссию, отдавали отцу Антонину. Почитайте его дневники, там так и написано: сегодня раба Божия такая-то принесла пять рублей, другая — три. Для нее это, возможно, было целое состояние, но она отдавала его миссии. Сегодня приезжающие паломники готовы отдавать сопоставимые суммы? Утрачено понятие благотворительности, стремления к жертве, а ведь оно должно проистекать из чувства благодарности Богу.
— Каким вам видится будущее русского участка в Хевроне?
— Только в создании полноценного мужского монастыря. Здесь могло бы жить, исходя из возможностей здания и участка, минимум восемь-двенадцать, максимум — пятнадцать-двадцать человек. Тогда можно будет наладить нормальную уставную монашескую жизнь, с ежедневным правилом, с келейным чтением и т.д. Это было бы самым лучшим. Количество земли позволяет: 9 гектаров все-таки сохранилось из прежних 11. Реально наладить полноценную хозяйственную деятельность, с тем чтобы в дальнейшем существовать за счет своих собственных ресурсов. Посадить оливы, виноград; может быть, со временем, можно будет делать свое вино.
Есть идея — разбить здесь ботанический сад библейских растений, разделенный на несколько секторов. Экскурсия по нему должна начинаться от дуба, не только потому, что он свидетель явления Святой Троицы, но и потому, что это единственное сохранившееся допотопное дерево. Это утверждение научно доказуемо. Вкратце скажу, что вредители и болезни, которые поразили это дерево, уникальны, они встречаются только на нем и нигде больше. По виду древесины он тоже отличается от своих более молодых соседей.
Другое дерево, которое, как известно, первым покрыло послепотопную землю, — это олива, поэтому вокруг дуба будут расти оливковые деревья. На участке древесных растений будут также помещены сосна, ливанский кедр, кипарис.
Второй участок, с виноградником, будет расположен чуть выше по склону горы, рядом со зданием, которое мы называем винодельня. От него переход на третий участок — суккулентов. Там у нас должна произрастать иерихонская роза и другие подобные растения. Возле келейного корпуса предполагается разбить цветник, включающий лилии, розы и другие цветы, упоминаемые в Библии. Оттуда тропа паломника ведет к гробницам, где предполагается посадить растения, связанные со временем пророков и Исхода евреев из Египта. В основном там будут расти кустарники, потому что именно они упоминаются в этот период в Священном Писании чаще всего. Это будет целый ландшафтный проект, а растения распределены по зонам и частоте упоминания в Библии. Рядом с храмом я хочу посадить ячмень, пшеницу и рожь и устроить еще один виноградник. Это сочетание растений воплощает тему Евхаристии, совершаемой в храме. Там же будут растения, которые употреблялись при богослужении в ветхозаветном храме. Рядом будет расти дерево «ситтим», из которого был сделан ковчег Завета. Всего предполагается высадить более 120 наименований растений.
Проект мы надеемся осуществлять совместно с Лесотехнической академией, где работают крупнейшие в России специалисты в области паркового хозяйства. Каждым участком будет ведать отдельный специалист академии, который будет проводить наблюдения за растениями, лечить болезни. Академия выделила аспирантку, которая будет заниматься только этой темой. Некоторые редкие растения мы через Лесотехническую академию будем заимствовать в местных ботанических садах. Академии никто не может отказать, потому что она входит в международную систему ботанических садов и университетов. Мы, в свою очередь, сделаем наш участок филиалом Ботанического сада Лесотехнической академии. Библейский сад будет иметь пространственное решение, гармонирующее с местным ландшафтом, с монастырем, с археологическими памятниками, и явится частью нашей миссионерской работы.
Когда я был насельником Валаамского монастыря, то начал там разводить китайскую стелющуюся розу. Многие не понимали: зачем мне это нужно? Представляете, Валаам с его климатом — и китайская роза. У нас был один монах, высокий крепкий человек, несколько грубоватый. Я думал, что он-то к моим занятиям относится снисходительно: мол, делать нечего, вот цветочками и занимается. Но как-то раз подхожу я к цветнику, а он рядом стоит, смотрит. Увидел меня и говорит: «Отче, я тебе такую хочу выразить благодарность! Каждый день смотрю на эти цветы и думаю о хрупкости нашей жизни, а она так красива».
Хеврон — место, где можно погрузиться в живую ветхозаветную историю, обращаясь к состоянию человека, когда он ходит пред Богом, и напомнить, что происходит с человеком, когда он оставляет Бога и отвергает Его. В этом миссионерство, в этом возможность побудить паломника задуматься, подвести его к тому, чтобы он начал духовно меняться, а это — самое важное.
Беседовала О. Кирьянова
